Пойми, что ей понадобится время, чтобы подпустить тебя ближе. Поначалу она будет очень осторожна со своим сердцем. Она будет сомневаться, стоит ли тратить на тебя свое время, стоит ли рассказывать тебе свои секреты, впускать тебя в свое сердце.
Она слишком много раз разочаровывалась, потому хочет убедиться, что ты стоишь того, чтобы она доверилась тебе. Она будет очень аккуратна, потому что уже была слишком беззаботна в прошлом, и это стоило ей душевной раны.
Относись к ней с добротой. Не веди себя так, будто она у тебя запасной план, ставь ее на первое место. Покажи ей, что тебе нравится быть с ней. Отвечай на все ее сообщения. Приглашай ее на свидания. Выполняй свои обещания. Находи для нее время, даже если это трудно.
Никогда не заставляй ее ждать или думать, а что между вами. Парни, которые разочаровывали ее раньше, не отвечали на ее сообщения и отменяли планы, потому не иди по их стопам. Покажи ей, что ты другой.
Относись к ней с терпением. Дай ей знать, что она может не спешить говорить тебе те заветные три слова или спать с тобой. Дай ей знать, что у нее есть столько времени, сколько ей нужно. Дай ей знать, что ты хочешь, чтобы ей было полностью комфортно, что ты не хочешь заставлять ее делать то, к чему она не готова.
Если ты будешь торопить ее, ты спугнешь ее. И она будет одна. Помни, что она не спешит не потом, что ты ей не нравишься. А потому, что она переживает, насколько сильно ты ей нравишься.
Относись к ней с уважением. Уважай ее тело. Уважай ее время. Уважай ее приватность. Уважай, когда она просит время для себя. Уважай, когда она хочет поговорить с тобой о ваших отношениях. Уважай ее в любой ситуации, в любом настроении.
Относись к ней серьезно, даже если тебе кажется, что она делает из мухи слона. Если ты покажешь, что ее эмоции тебе не важны, она не останется с тобой. Ей нужен тот, кто уважает ее мысли, ее мнение и ее границы.
Относись к ней с любовью. Скажи ей, что тебе нравится быть с ней. Покажи ей, насколько ты заботишься о ней. Дай ей понять, что ты серьезно настроен.
Целуй ее. Шли сообщения по утрам. Удивляй ее глупыми маленькими подарками. Старайся доказывать, что ты никуда не уйдешь, что она может быть в тебе уверенна. Потому что она привыкла разочаровываться и не хочет проходить через это снова.
Источник: creu.ru
Осиные страсти (Часть 20)
Понедельник И снова в бой, покой нам только снится. Если кратко и схематично описать мой понедельник, то он будет выглядеть примерно так: Чашка утреннего кофе – встреча – встреча – встреча – хот-дог в забегаловке по пути на следующую встречу – встреча – чашка остывшего кофе в кафетерии – встреча – поездка в офис – баночка питьевого йогурта, выпитого за рулём – телефонные переговоры – телефонные переговоры – телефонные переговоры – таблетка от изжоги…
Вторник
Поссорилась с мамой. Мама моя – человек очень авторитарный, привыкший командовать и находиться в центре внимания. С уходом на пенсию она увлеклась огородничеством – круглосуточной пахотой на дачном участке, работа на котором отвлекала её от мыслей об одиночестве, внезапно нахлынувшем и заполонившем всю её жизнь. Сезон она открывала ранней весной, а закрывала – поздней осенью. Всё это время я звонила и приезжала к ней так часто, как могла.
При этом каждое утро – а звонила я ей около десяти – я выслушивала историю о том, что она встала в пять утра, уже «упахалась», вскопала и полила шесть соток посадок, и видеть больше эту лопату и лейку не может!
Ну, давай я тебя заберу оттуда! – Резонно предлагала я.
Ага! – Недовольно ворчала мама. – А поливать, а окучивать кто будет?
Мам, я куплю тебе эти два мешка картошки, мешок морковки и три пучка редиски! Ну не надо гробиться там, не надо мучить себя и работать на износ.
Ну, мне-то помочь некому!
Мама! – Строго выговаривала я. – Сколько можно тебе говорить: мне неинтересно сидеть на грядках, и не надо меня упрекать за это. Ты сама-то в двадцать лет, наверное, не больно-то тяпками махала, а всё старалась на танцы улизнуть. Ну, вот и я такая – вся в тебя! А вот лет через пятьдесят меня, наверное, уже можно будет уговорить съездить на свежий воздух, подергать лопухи…
Я тебя и не упрекаю. Я всегда знала, что я одна как перст, буду тут всё облагораживать, и помощи от тебя я не жду, и благодарности. Можешь и дальше нос воротить! А вот появится внучок, так ведь будет место, куда его на лето сплавить! Вот тогда и скажешь матери спасибо!
Да, мам, ты права. Я тебе и сейчас скажу – спасибо, – обреченно вздыхала я: каждый человек слышит только то, что хочет слышать, а мама моя в этом смысле – хрестоматийный пример.
Иногда во время наших диалогов мне кажется, что она разговаривает не со мной, а со своим внутренним голосом.
Так вот мама построила наше общение так, что я нахожусь в вечной оправдательной позиции: почему не позвонила, почему не заехала, почему не рассказала, почему не посоветовалась и ещё тысячу разных «почему», высказанных мне в претензионном тоне, после которого я, как провинившаяся школьница, начинаю бормотать слабо выученный урок оправдания.
Сила маминого авторитета настолько сильна, что все мои знания о том, как надо строить с людьми качественные и продуктивные отношения, становятся такими спорными и воздушными, когда дело касается мамы, что до сих пор выстроить с собственной матерью отношения, удовлетворяющие нас обоих, – признаю! – мне не удалось.
Так как дачный сезон закрыт уже пару недель, то, как следствие этого, вышеупомянутая проблема маминого одиночества многократно обострилась.
Поэтому сегодня вечером, в очередной раз выслушав упрек в своём дочернем эгоизме, который мешает мне ежеминутно отзванивать маме с отчетом о том, как у меня дела, я – неожиданно для себя – взорвалась:
- Мам! Да хватит уже! Ты заметь, каким тоном ты со мной разговариваешь! Сквозь зубы, обиженно и недовольно. Как с преступницей, ей богу! Неужели ты думаешь, что мне захочется чаще звонить человеку, который ТАК со мной разговаривает? Да ещё и упрекает, наезжает и претензии втюхивает! Я понимаю, что это такая форма твоей любви, но мне она кажется какой-то извращенной. Я нервничаю, что не могу часто тебе звонить. И когда всё-таки нахожу возможность – а я работаю, мама, и у меня напряженный рабочий график – я набираю твой номер, и ставлю десять против одного, что ты сейчас скажешь что-нибудь ёрническое, типа «про мать опять забыла, конечно!», вместо «здравствуй, дочка, я очень рада тебя слышать, спасибо, что позвонила».
Пока я говорила эту тираду мимо проходил Мишка, который жестом показал мне, чтобы я сбавила обороты. Я опомнилась и постаралась закончить свою речь примирительно:
В общем, мам, я не хочу, чтобы мы ссорились. Поэтому взываю к тебе: когда ты так со мной ведешь себя – я мучаюсь.
Ничего, – сухо прокомментировала мама. – Недолго тебе придется мучиться…
Ма-а-а-а-а-а-ама! Ну опять ты… – я закатила глаза, эта старая песня уже не имела на меня первоначально-сильного эмоционального воздействия, но на смену настоящей испуганной истерике, которую раньше я устраивала после подобных фраз, пришло стойкое раздражение: мною манипулируют и даже не пытаются этого скрыть.
Станешь матерью – поймёшь!
Ма-а-а-а-а-а-ама! Ну опять ты… – ну уж эту песню шарманка вообще играла чаще других, и слышать её было уже невозможно.
На другом конце провода запульсировали короткие возмущенные гудки – мама бросила трубку.
Ну что за человек! Ну разве можно воспринимать ситуацию так однобоко! Это же какой нужно иметь мощный внутренний фильтр, просеивающий всю информацию, поступающую извне, и пропускающий только ту, что устраивает и нравится.
Я даже вспомнила разговор недельной давности, когда мама сообщала мне новость о беременности жены племянника.
Мамин племянник Сашка – её любимец, потому что он – сын маминой любимой сестры Полины. Полина и моя мама вместе растили Сашку, вкладывая в него тонны своей любви. Сначала эти тонны аккумулировались в Сашке, и на выходе оборачивались лаской, нежностью и добротой мальчика, адресованными Полине и маме. Вполне естественно, что они обе возненавидели Сашкину избранницу Ольгу, с появлением которой поток ласковой нежности и любви был перенаправлен в её сторону.
В состоянии холодной войны они живут уже пятнадцать лет. За это время Сашка и Ольга родили дочку Анечку, сейчас уже практически выпускницу школы. Но Сашка всю жизнь мечтал о сыне, который у них с Ольгой всё не получался…
И вот, когда они совсем отчаялись, Ольга снова оказалась беременна. Несмотря на опасность родов в возрасте старше сорока лет, мысли об аборте даже не возникло, и ликующий Сашка с замиранием сердца ждал УЗИ и ещё пуще стал носить свою Ольгу на руках. Он щедро делился своим счастьем с окружающими, поэтому и мама и мамина сестра Полина попали под волны, полные флюидов Сашкиного счастья и предвкушения чуда.
Я приехала на дачу, еще не зная этой новости, поэтому, когда мама, лукаво улыбаясь, увлекла меня на веранду, и торжественно объявила: «У нас случилось кое-что хорошее!», я улыбнулась и вопросительно взглянула на неё. Мол, продолжай. Мама набрала в лёгкие побольше воздуха и, вглядываясь в моё лицо, чтобы не попустить ни грамма грядущих моих эмоций, громко сказала:
Я улыбнулась и уточнила:
Ты хотела сказать, Оля беременна?
Да, – мама чуть помрачнела. – Ещё и двух месяцев нет, а уже вся исстрадалась, и токсикоз у неё, и принесите ей сока, и подайте ей кофту. Цаца какая! Совсем Сашку загоняла! Вот так! А Полина снова станет бабушкой! – Радостно закончила она.
Вот тогда я вдруг чётко осознала, что моя мама обладает практически уникальными способностями – слышать только то, что хочет слышать – в самом прямом смысле этого слова.
Вспомнив этот случай, я помрачнела. На меня вдруг накатила волна безысходности. Я поняла, что мама моя не изменится никогда. Ей слишком много лет, у неё слишком закосневшие взгляды на то, «как должно быть», чтобы она сознательно стала работать над собой, и у неё слишком мало опыта поиска компромиссов.
Это я могу поработать над собой и стать более внимательной, более терпеливой, более мудрой, и только щедрый вклад моих внутренних резервов в такое поведение способно дать хоть какие-нибудь дивиденды в виде толики маминой лояльности. Но, Боже мой, где взять силы? Где?
Среда
Переживаю из-за вчерашней ссоры с мамой. Пытаюсь в Мишке найти союзника, но он упорно соблюдает нейтралитет.
Ты что? Считаешь, что я неправа? – Требовательно спрашиваю я.
Я этого не говорил, – увиливает Мишка.
Значит, я права, – вопросительно констатирую я.
Я и этого не говорил.
Ну так скажи! Мне же важно знать, что ты думаешь по этому поводу!
Я думаю, что быть мамой, быть папой, быть сыном, быть дочкой – это четыре очень сложные профессии. И чтобы в совершенстве овладеть ими, надо учиться, иногда всю жизнь, а иногда и жизни мало.
Это абстракция, ты конкретно мне скажи.
Помнишь Витька из четвертого подъезда? Ну, в кепке всё время гонял и котов бездомных кормил? Мы ему ещё за эту кепку и за котов кличку «Куклачев» назначили?
Ну, помню, – неуверенно кивнула я.
Ладно, не важно. Мы с Витьком учились в одном институте. Так вот, чтобы попасть в здание нашего института, нужно было перейти достаточно широкую дорогу с пешеходным переходом, но без светофора. Редкий водитель останавливался перед этим пешеходным переходом, чтобы пропустить людей, и от Куклачёва я слышал каждый раз трёхэтажный мат, что, мол, все водилы – уррроды, не владеющие правилами дорожного движения. Туда и обратно мы добирались на автобусе, и пока ехали по пробкам, Витек ругался на других водителей: «Им что? Трудно пропустить?! Он один спешит, а тут целый автобус народа – и все спешат! Сволочи! Эгоисты!».
На окончание института отчим подарил Куклачёву машину. Не новую, но вполне приличную «девяточку». И тут менталитет Витька резко изменился. Работали мы с ним тогда в одном районе, и он подбрасывал меня до метро. За всё время езды с ним – а мы наездили нехилый километраж – я ни разу не видел, чтобы он притормозил перед пешеходным переходом, пропустил автобус, или позволил себя обогнать. Он в лучшем случае нёсся как угорелый мимо, бешено сигналя нерадивым пешеходикам, спешащим по своим делам, и при этом цедил сквозь зубы: «Сволочи, не видите что ли – я еду! Куда прёте!». А с теми, кто кроме него на дороге, вообще не считался – подрезал, обгонял, беспредельничал, короче. Я его как-то спросил: «Почему ты не пропускаешь пешеходов, автобусы?». А он ответил: «Если я всех буду пропускать, я на работу к вечеру приеду! Пусть выходят пораньше, если очень спешат».
Потом он попал в какую-то передрягу, и машину свою разбил. После этого я его почти год не видел. А потом как-то словил маршрутку, сел на переднее сиденье рядом с водителем, гляжу – Витек собственной персоной рулит! Оказалось, так получилось, что он уже полгода водителем маршрутки работает. Так вот пока мы ехали, он безбожно нарушал правила – как все маршрутчики, показывал средний палец водителям окружающих машин, и не считался ни с чьими интересами.
- Причем тут Куклачев и моя мама? Какая связь?
– У каждого – своя правда, – сказал Мишка, многозначительно подмигнул мне и ушел варить пельмени.
Источник: www.passion.ru
