Того, кто не боится трудностей и того, как сильно ты его любишь.
Я часто думала о людях, которые возвращаются после того, как решили уйти. Я ждала того дня, когда они вернутся и поймут, что ошиблись, и что жизнь без меня бессмысленна. Но потом я поняла, что лучше этого — человек, который никогда не уходит.
Тот, кто никогда не уходит, когда появляются трудности, кто никогда не уходит, даже если десятки других людей пытаются привлечь его внимание. Тот, кто выбирает оставаться с тобой каждый день.
Ты заслуживаешь того, кто никогда не уходит, когда ты рассказываешь ему о том, за что тебе стыдно, когда делишься тем, что не собиралась рассказывать никому. Когда ты говоришь ему то, что тебе не нравится в себе, что ты ненавидишь в своем прошлом. Ты заслуживаешь того, кто не уходит, как бы тяжело ни становилось.
Ты заслуживаешь того, кто не уходит, когда ты говоришь ему, как сильно его любишь, как отчаянно хочешь сделать его счастливым и какие невероятные чувства он вызывает в тебе. Насколько он особенный, как ты хочешь провести остаток жизни с ним, засыпая в его объятиях.
Ты заслуживаешь того, кто остается, как бы страстно ни проявляла свою любовь и как бы бесстрашно ни показывала свои эмоции. Ты заслуживаешь того, кто не боится, как ты его любишь.
Ты заслуживаешь того, кто не уходит, даже если он нашел лучшую работу или начал зарабатывать больше. Того, кто не уходит, когда у него пошли дела вверх, когда он может заполучить всё, но все равно выбирает тебя, когда он даже не хочет рассматривать другие варианты, чтобы сравнить, потому что он знает, что у него есть самое лучшее — ты. Ты заслуживаешь того, кто заставляет тебя верить в то, что есть люди, которые не уходят.
Ты заслуживаешь того, кто никогда не уходит, когда в жизни наступает черная полоса, когда ты чувствуешь себя уставшей от всего и потерянной, когда ты сомневаешься в себе и своих способностях. Ты заслуживаешь того, кто напоминает тебе, чего ты достойна и что можешь сделать. Того, кто напоминает, что хотя ты все можешь сделать сама, он хочет быть рядом, он не хочет оставлять тебя одну и готов помогать тебе во всем.
И хотя у каждого из нас есть человек, который, мы хотели бы, чтобы вернулся, на самом деле мы должны мечтать о том, кто никогда не уходит. Тот, кто ушел однажды, может уйти снова, но тот, кто мог уйти, но решил остаться — именно тот, кто тебе нужен, с кем ты заслуживаешь быть вместе.
Источник: creu.ru
Осиные страсти (Часть 50)
Понедельник – Ольга? Савельева? Привет. – невысокая полная женщина активно махала мне рукой и торопливо семенила навстречу. – А я смотрю – ты ли это? – Катя? Привет! – я с трудом узнала в ней свою бывшую одноклассницу, Катьку Потапову: в школьные годы Катя была неким эталоном женской красоты, в неё были влюблены почти все мальчики, включая Вовку Табачкова, в которого была влюблена я. А сейчас многократно поправившаяся Катя напоминала неуклюжего бегемотика в стоптанных босоножках и с немытыми волосами.
Сто лет не виделись! Как дела? – широко улыбаясь, Катя полезла обниматься.
Нормально, а у тебя как? – я улыбалась в ответ, хотя внутренне была почему-то смущена.
У меня всегда так: при встрече с бывшими одноклассниками я всегда смущаюсь, как будто мне от чего-то стыдно. Я однажды даже обсудила эту проблему с Еремкой, которая предположила, что мне неловко за … саму себя в прошлом, и когда я встречаю свидетеля того, какой я была школе, я смущаюсь.
«Когда ты смотришь школьные фотки, ты же наверняка сама себе не нравишься – и прическа дурацкая, и одета некрасиво, не то что какая-нибудь Ленка-красотка. И вела себя как прилизанная отличница, ни одного «преступления» за тобой не числится… Вот и появляется неловкость. Да к тому же впереди тебя ждет вполне предсказуемый разговор: кого из «наших» видела, с кем поддерживаешь связь, как ты, как я, как наша классная…»
Это объяснение меня тогда устроило, а сегодня я вспомнила наш с Еремкой разговор, потому что снова почувствовала неловкость.
Я иду забирать ребенка от репетитора. У него потрясающая тяга к языкам, и мы с мужем решили в нем с малолетства этот талант развивать. Поэтому Максимке нашему всего пять лет, но у него уже есть свой репетитор по английскому и немецкому языку, – Катя с гордостью хвасталась результатами своей «послешкольной» жизнедеятельности.
Понятно, – я вежливо кивнула.
А у дочки Тамары музыкальный слух развит. Ей три года, а она уже ноты знает…
Вот хотим третьего ребенка с мужем. Он говорит, что между детьми не должно быть большого возрастного разброса. Я, в принципе, согласна. Видишь, как меня разнесло-то после родов. Никак в форму не приду. Я решила тогда уж после третьего в форму приходить. Ну, что это я всё про себя и про себя… У тебя-то как?
Я только открыла рот, чтобы рассказать про успехи на работе, как Катя уточнила:
Дети у тебя есть?
Мне показалось, или в Катиных глазах действительно появилось сочувствие?
А ты замуж вышла?
Нет, – сказала я, и у меня пропало желание рассказывать об успехах на работе.
Ну, не расстраивайся, – Катя уже не скрывала того, что искренне мне сочувствует, и явно считает меня бедной, отчаявшейся неудачницей.
Кать, у меня всё нормально, – сказала я тоном, которым обычно очень обиженные люди говорят фразу: «Да я не обижаюсь!»
Ну и хорошо, – Катя отвела глаза. – Слушай, я побегу, ладно? А то я уже опаздываю.
Да, давай, удачи, увидимся.
Мы неловко обнялись на прощанье, и Катерина засеменила обратно.
У меня после этой встречи остался неприятный осадок, я была недовольна собой: почему я не рассказала про Мишку, почему не выпятила свои успехи в карьере, почему молчала, позволяя человеку – за неимением информации – делать ошибочные выводы обо мне, о моих результатах, о моей успешности? Или отсутствие штампа в паспорте и детей – и есть мой главный результат.
«Может, я действительно так жалко выгляжу, что меня люди на улицах жалеют?» – подумала я, после чего меня покинули остатки хорошего настроения.
Я пришла домой, приняла душ, сладко наревелась в подушку и заснула до утра на неразложенной кровати, забыв завести будильник.
Вторник
Проспала. Опоздала. В качестве наказания получила осуждающий взгляд шефа. В качестве извинения за один день закончила проект, который по срокам был рассчитан на неделю. В качестве примирения мы в конце рабочего дня выпили по чашке кофе.
Среда
Вечером я сидела в большой комнате и смотрела 48-ю серию какого-то сериала. Предыдущие 47 серий я, естественно, не видела, но, тем не менее, после первых двадцати минут просмотра я уже узнавала главных героев и даже разбиралась, кто кому кем приходится.
Оль, ты сильно занята? – робко спросил Мишка, заглянув ко мне. Я специально оставила его спокойно в другой комнате поработать на компьютере.
Нет, а что случилось?
Тогда подойди на секундочку…
Я послушно встала и, слегка сожалея о том, что так и не узнаю, чем закончилась ссора главных героев сериала, направилась в другую комнату.
Миша последовал за мной.
Присядь, пожалуйста, – он кивнул на пуфик, находящийся рядом с компьютерным столом.
Да что случилось-то? Что ты такой загадочный? – спросила я и только в этот момент заметила, какой он бледный.
Сначала предыстория, – Миша нервно сцепил пальцы. Он так делал всегда в минуты сильного волнения. – Я вчера ездил к родителям, помнишь? Мне нужны были фотографии с моего мероприятия, которые остались на их компьютере. Я полазил по папкам – и фоток своих не нашел. Я решил, что я их удалил, и, ни на что не надеясь, залез в корзину. В корзине обнаружилась чертова куча фоток – и брата, и сестры, они же сидят за компом целыми днями. Так как мне уже надо было уезжать, я просто скопировал все эти фотки на флешку и решил, что просмотрю их сегодня.
И что? Ты нашел нужные тебе фотки? – спросила я.
Нет, пока. Зато я нашел кое-что другое. Я в шоке. Нет, я не просто в шоке, я в ступоре. Смотри, – Миша настроил на компьютере просмотр слайдов.
На первой фотографии весьма сомнительного качества была изображена женская грудь, на второй – попка в пошлых розовых стрингах.
Ты что, решил посмотреть вместе со мной порнушку? – я недоуменно уставилась на Мишу.
Смотри, – тихо сказал он и отвел глаза.
На следующей фотке голые парень и девушка занимались любовью.
- Да что за бред! – воскликнула я, но тут… Стоп! Какой-то знакомый диван с желтым плюшевым медведем. Знакомые коричневые подушки. Это же диван в комнате Иринки, Мишиной младшей сестры.
На четвертой фотке абсолютно голая Ира откровенно позировала перед камерой.
Господи, какой ужас! – воскликнула я.
Да, – кивнул Миша. – Моя сестренка оказывается уже выросла… А мы её всё зовем «малышка», «лапуля»…
Слайды, один пошлее другого, продолжали сменять друг друга на мониторе.
Он выключил. Мы сидели молча, потрясенные увиденным.
Что будем делать? – наконец, спросила я.
Уже поздно что-то делать. Сейчас ей уже ничего не запретишь…
Я вспомнила мой недавний разговор с Мишиной мамой. Она говорила о том, что детям ничего нельзя запрещать, нужно просто найти доходчивые слова и объяснить, что те или иные вещи делать не следует. При этом ни в коем случае нельзя врать. К детям стоит относиться как к взрослым.
Ну, хорошо, предположим, я соглашусь, – сказала я тогда Ирине Борисовне. – Объясняя ребенку, что наркотики – это вред, врать совершенно не обязательно: можно так живописно расписать последствия наркомании, что ребенок будет бояться этого, как чумы. А вот если речь идет о чем-то хорошем. Например, о сексе. Вот как объяснить вашей четырнадцатилетней Иринке, что сексом ей пока заниматься не следует? Сказать, что это вредно, значит – соврать, пригрозить расправой – это запрет. Так как?
Очень просто. Я никогда не говорила дочери, что секс – это плохо. Наоборот, я говорила, что это прекрасно, что это одно из лучших ощущений в жизни. Просто я объяснила ей, что всему свое время. И секс – прекрасен только в своё время, когда ты делаешь это не из любопытства, и не для того, чтобы казаться взрослой, а потому что хочешь воссоединиться с единственным любимым человеком. Вот тогда моральное и физическое удовлетворение достигают кульминации. А секс без любви превращается в механическое сношение, и это уже совсем другое, это низменные инстинкты, и они только избавят от зуда, но не подарят настоящего удовлетворения.
Вы, правда, так думаете?
Конечно, а как же иначе, Оленька?
Но Ирина Борисовна! А если женщина живет одна, у неё нет любимого мужчины, и он ещё десять лет не появится, так что же ей десять лет жить без секса? Ведь это просто-напросто вредно и опасно для здоровья!
Если у женщины десять лет не появляется любимого мужчины, значит, с женщиной что-то не так. Нужно заняться собой. Вот раньше рассуждали иначе – и к сексу отношение было другое. Раньше понятия секс и любовь были синонимами, и секс без любви считался чуть ли не патологией. А сейчас все стали такие подкованные в этой сфере, что страшно подумать, что будет дальше. Девушки скачут по чужим кроватям в поисках своего единственного, и считают, что таким образом его «зацепят». Разве этим нужно цеплять?
Мне кажется, раньше всё было так же, потому что основной инстинкт никто не отменял. Просто говорили об этом меньше, и резонанс не такой мощный был.
Нет-нет-нет, что ты! – Ирина Борисовна замотала головой. – Ты даже представить себе не можешь, как было раньше. Мы вот с мужем, например: у нас первая близость случилась за два дня до свадьбы, и то я чуть с ума не сошла от страха, что родители узнают о том, что я не девственницей замуж вышла. Секс до свадьбы – это грех, нам это с малолетства втолковывали. А сейчас…
А вы тоже Иринке говорите, что секс до свадьбы это грех?
Да нет, конечно, она же в современном мире живет. Сейчас же есть гражданские браки. Я, например, их сторонница: я считаю, что сначала нужно человека узнать в быту, в горе и в радости, в болезни и здравии, а потом уж обещать хранить ему верность перед алтарем. Потому что встречаться и ходить в кино и театры, дарить цветы, конфеты и ужинать в кафе – это одно, а ты постирай носки за человеком, приготовь ему ужины, перегладь его рубашки, выслушай его проблемы, приласкай, успокой, спать уложи, а потому иди мыть за ним посуду – и если после всего этого ты будешь восхищаться им как и прежде, тогда и замуж за него выходи. Я с Иринкой поговорила начистоту насчет гражданского брака и секса. Одно меня успокаивает – она со мной откровенна, и если она соберется вступить с кем-то в интимную связь, я об этом узнаю…
Этот разговор состоялся не больше недели назад, и тогда Ирина Борисовна была очень убедительна. Знала бы она, как её дочь поняла её слова – была бы рада её «неоткровенности».
Ну почему мы сразу решили, что всё это уже случилось? Может, они просто пофоткались, а до дела не дошло… – рассуждал Миша.
Ты сам-то в это веришь? – я скептически посмотрела на него. – Судя по тому, в каких позах они там запечатлены, они знакомы с этим «делом» не понаслышке, более того – знают о нем побольше нас с тобой. И это с учетом того, что я посмотрела всего несколько фоток.
А может это у них в первый раз?
Миш, ну что ты в дурачка-то играешь? В первый раз всегда страшно, стыдно и больно. И во второй, кстати, тоже. В сексе сначала во вкус надо войти, потом скорость набрать, а потом уж экспериментировать. И только на той стадии, когда, казалось бы, всё уже попробовали, и вроде уже ничего нового не почувствуешь, дело доходит до фотографирования. Разве не так?
Так, – виновато кивнул Миша. – Я даже не знаю, что делать…
Ясно, что не знаешь. Ты же в первый раз, слава Богу, столкнулся с такой ситуацией.
Может, ничего не делать? Ну, выросла девочка, ну что теперь? Она же с этим своим Андрюшей или Алёшей, как его там, уже давно встречается. Может, у них всё серьезно.
В четырнадцать лет? Серьёзно? С каким-то не то Андрюшей, не то Алёшей? Миша, милый мой, ты становишься абсолютно беспомощным, когда дело касается твоей семьи. Ты подменяешь понятия. Проблема не в том, что твоя сестра в четырнадцать лет вступила в половую связь, а в том, что твои родители и вообще вся твоя семья, включая тебя и меня, считают её маленьким ребенком, и никто из нас не удосужился поговорить с ней о контрацепции. И теперь нужно спешить, пока она не натворила глупостей. На кону её судьба и репутация твоей семьи.
Мне кажется, ты преувеличиваешь.
А мне кажется, ты просто боишься что-то делать, предпочитая бездействовать.
-Ну, что я могу сделать? – Миша начал кипятиться. – Придти к ней и сказать «Ай-ай-ай!»? Или набить морду этому Андрюше или Алёше, как там его? Что?
Давай подумаем. Как вариант, я могу осторожно, не выдавая, что я знаю её тайну, как будто просто так поговорить с ней о контрацепции. Но для этого нужен удобный момент: мы с ней вдвоем в комнате, никуда не спешим, просто болтаем о всякой женской ерунде, о косметике и т.д., а потом я как бы невзначай перевожу тему на сексуальные отношения. Просто так придти и сказать: «Привет, Ир, пойдем поболтаем. Кстати, как там у тебя с сексом?», я не могу.
Получится, как в анекдоте. «Дочка, пришло время поговорить с тобой о сексе. – Да, мам, что ты хочешь узнать?»
Да уж, – я вздохнула.
Я, наверное, осторожно поговорю об этом с папой – с ним я всегда предельно откровенен – чтобы он ненавязчиво и как бы невзначай дал понять нашей наивной маме, что пора поговорить с дочкой про это. Мама у нас импульсивная, эмоциональная, разохается, разахается – я вообще боюсь себе представить, что будет, если она узнает. Ей об этих фотках точно знать не надо.
Можно и так. Но есть одна проблема…
Насколько я знаю, твои родители никогда не занимались планированием детей.
Миш, твоя мама никогда не предохранялась. Боюсь, что она ничего об этом не знает.
Откуда ты знаешь?
Я, конечно, свечку не держала, но насколько я знаю историю вашей семьи, то твои родители всегда хотели детей. И ты у них родился через четыре года после свадьбы. Первые три года они паниковали, что у них не получается, а потом вот… всё получилось. Потом Коля родился, а Иру мама твоя родила в тридцать два года, и они хотели ещё детей. Но вот с четвертым ребенком не сложилось, не смотря на попытки. Это со слов твоей мамы. Так что, боюсь, в вопросах предохранения мама твоя полный профан.
Ясно, – Миша картинно развел руками. – Час от часу не легче.
Всё-таки разговаривать с ней, в смысле с Ирой, мне придется самой. Я надеюсь на то, что она всё же не дурочка – не даром же отличница, и хотя бы в Интернете прочла что-нибудь о предохранении, прежде чем вступать в половую связь. Но моя программа максимум – донести до неё тот факт, что в случае порванного презерватива существует экстренная контрацепция, и таблетка какого-нибудь «Постинора» всегда должна лежать у неё в сумочке.
Да откуда у них деньги на презервативы? – тоскливо спросил Мишка. – Хотя… Я же периодически подкидываю ей… на конфеты, то сто, то двести рублей. Мне-то кажется, что это не деньги, а ребенку – радость.
Да уж, – хмыкнула я. – Хороши конфеты.
Четверг
Самым запоминающимся событием дня стал мой сломанный каблук. Сломался он совершенно неожиданно на практически новых туфлях, причем хрустнул при этом настолько звонко, что я, даже не глядя, поняла, что восстановлению он не принадлежит. Так как случилась эта неприятность в самом начале рабочего дня, то я вынуждена была оставшиеся сутки проходить в «сменных» бежевых босоножках, случайно завалявшихся у меня в шкафу и совершенно неподходящих по цвету к моему голубому платью.
Из-за этого я сократила свои походы по коридорам до минимума, вечером задержалась после шести, дождалась, пока схлынет основной поток сотрудников, а потом быстренько прошмыгнула в машину: не люблю чувствовать себя «несовершенной».
Пятница
Я вообще-то люблю пятницы, но эта проскочила как-то незаметно. Я даже забылась, и только когда ко мне в кабинет заглянула Маринка из правового управления и спросила, не подброшу ли я её до метро, я удивленно взглянула на часы:
Так ведь ещё только пять часов!
Так сегодня же пятница, сокращенный день, ты что, забыла? – звонко засмеялась Марина, а я растерянно захлопала глазами.
Прикинь, Марин, действительно забыла! Погоди, я сейчас быстро соберусь…
Так что пятничное счастье в виде грядущих выходных я испытала особенно остро от того, что оно было неожиданным.
Суббота
Мысленно выстраиваю будущий разговор с Ириной. Пытаюсь придумать, с чего бы его начать, чтобы не спугнуть девчонку. Уж точно не нужно выказывать осуждения, но и особого одобрения в голосе быть не должно. Нужно что-то такое сказать, чтобы расположить её к себе, чтобы она расслабилась, почувствовала во мне… союзника что ли. Хотя какой я ей союзник – читающий нотации? Вот задачка!
В школе я училась в одном классе с Людой Кротовой, по прозвищу Люсёк. Она была красива, самоуверенна (где-то даже слишком), пользовалась успехом у мальчиков, и, несмотря на эти отвлекающие от учебы факторы, училась на твердые четыре-пять.
Её неоднократно ставили в пример классу, особенно ей удавались сочинения, и уроки литературы частенько начинались с зачитывания лучших моментов её творчества; её неоднократно посылали представлять школу в различных олимпиадах; и её фотография висела при входе на стенде «Лучшие ученики школы».
В самом конце десятого класса Люсёк забеременела от бывшего выпускника нашей школы, который отрекся от факта отцовства, а заодно и от факта близкого знакомства с Люськом.
Это событие потрясло всю школу, а меня так просто шокировало: Люсёк жила на два этажа выше меня, и в школу/из школы мы с ней всегда ходили вместе, из-за чего считались чуть ли не лучшими подругами. В одиннадцатом классе Люсёк родила дочку.
Сейчас Люсёк вышла замуж за какого-то невзрачного мужичка, живет с ним вполне счастливо: и мы раньше, когда я ещё жила у мамы, встречались с ней иногда в лифте по утрам – Люсёк провожала свою уже совсем взрослую дочку в детсад.
Аттестат ей, конечно, выдали, но никто не запомнил Люду Кротову как отличную ученицу, красивую девушку или активную общественную деятельницу, т.к. клеймо «гулящей девки» было обществом поставлено на ней единогласно. И фотографию её убрали со стенда «Лучшие ученики школы» ещё в первые месяцы её беременности.
Пожалуй, с этой поучительной истории я и начну разговор с Ириной.
Воскресенье
Мы приехали к Мишиным родителям под предлогом совместного семейного обеда. Истиной же целью нашего приезда был разговор по душам с Мишиной сестрой. Отобедав, все домочадцы разбрелись по разным комнатам.
Я заглянула к Ирине – она разговаривала по телефону. Спустя двадцать минут я заглянула снова – она всё ещё разговаривала. Я подождала ещё полчаса и заглянула вновь: Ирина всё ещё разговаривала, но теперь уже по мобильному.
Она сама зашла ко мне спустя минут десять.
Оль, тебе нужен телефон? Он свободен…
Спасибо. А ты занята?
Ну-у-у, я реферат делаю. А что? – спросила Ира.
Да хотела посекретничать.
Ну, это терпит полчасика? Сейчас я доделаю…
Давай-давай, я подожду.
Через час я заглянула в Ирину комнату. За компьютером сидел Коля.
А Ира где? – спросила я.
Ушла, по-моему, спроси у мамы.
Я поплелась на поиски Ирины Борисовны, которую нашла на кухне: она месила тесто для хлебопечки.
Заходи, Оленька. Заскучала там с мужиками? – радушно улыбнулась Ирина Борисовна
А где Иринка? – спросила я.
За ней Андрюша зашел, и она собралась за минутку, всё бросила и убежала. Что ж сделаешь – любовь! Вспомни себя в её возрасте.
Я еле сдержалась, чтобы не рассказать Ирине Борисовне про себя в Ирином возрасте.
А когда она вернется?
Теперь уж не знаю. Если она успела доделать реферат, то в половине десятого, если нет – то в девять. Счастливые часов не наблюдают.
«Хорошо бы эти счастливые кое за чем внимательней наблюдали и были бы осторожней», – тоскливо подумала я.
А Иринка тебе нужна? – полюбопытствовала Ирина Борисовна.
Да я хотела с ней поболтать…
Так ты со мной поболтай! – радостно предложила Ирина Борисовна и принялась рассказывать какую-то поучительную историю, вычитанную в желтой прессе.
«Вот и поговорили!» – обреченно подумала я.
Мораль:
Я не в первый раз оказываюсь в щекотливой ситуации, но впервые эта ситуация касается близкого мне человека. Я готовилась к этому разговору несколько дней, а запал растеряла за пару минут. Меня гложут сомнения, терзает неуверенность и пугает боязнь всё испортить, сказать что-то не так. Предстоящий разговор занозой сидит у меня в мозгу. Нет, всё-таки жизнь – сложная штука.
Продолжение следует 26 июля.
Источник: www.passion.ru
